Привычное проклятие - Страница 78

На крутых ступеньках особо не поругаешься. Зато сверху прекрасно открывался берег. И видна была, как на ладони, плотная фигура в сером плаще, что припав к земле, вглядывалась с обрыва в реку. А Тумбы рядом видно не было. Не утопила ли его хитрая ведьма, змея ядовитая?

Спустившись со скалы, оба разбойника не стали задавать никаких вопросов, а бросились, пылая местью, к неподвижной фигуре. Бурьян на ходу подхватил замшелую корягу и, подбежав к обрыву, обрушил ее на серый капюшон. Горластый добавил «ведьме» сапогом в бок.

Тумба вышел из транса так стремительно, что старуха в своем укрытии восхищенно цокнула языком.

Может, парень и не мог похвастать быстротой соображения и тонкостью ума. Но что такое побои, он знал превосходно. На любой удар реагировал мгновенно — и всегда одинаково.

Серый плащ полетел на камни. Перед опешившими приятелями словно поднялся на дыбы силуранский медведь, гневный, ревущий!

Нападение дружков слилось в бесхитростном мозгу Тумбы с золотыми видениями колдовского сна. Разбойник понял: пара жадных хорьков вздумала присвоить себе найденные им сокровища! Ну, Тумба их сейчас размажет, как мед по лепешке!

Бурьян и Горластый не пытались даже объясниться — просто дунули прочь. За ними гневно устремился Тумба, вращая над головой оброненную Бурьяном корягу. На ходу он во весь голос требовал, чтобы поганые ворюги вернули серебряную цепь, ожерелье и корону!..

Когда крики и хруст ветвей стихли далеко в лесу, сияющая Гульда выбралась из ивняка. На ходу бабка пританцовывала, забыв о больной спине. Выглядело это несолидно — и плевать! От радости Гульда готова была завертеться, как снежный столб в бурю!

— Ну, парни, — сказала она, глядя вслед исчезнувшим разбойникам, — если Тумба вас догонит… ну, хуже вам будет только в Бездне!

Что ж, теперь, когда все вопросы со старыми знакомыми улажены, можно вернуться на тропку, где произошла веселая встреча, и подобрать брошенную суму. А то как бы не угодила в чужие руки шкатулка с разноцветными бусинами!

* * *

Ручейки-однодневки, рожденные недавним дождем, сбегали по откосу на дно ущелья. Их тихое журчание да рокот бегущего по дну потока, возомнившего себя рекой, были единственными звуками, нарушавшими тишину осеннего леса.

Но вот в говор воды вплелись шелест, шорох, постукивание: на склоне зашевелилась недавняя осыпь, песок и земля посыпались в поток. Осыпь вздыбилась бугром, из-под обломков камня тяжело поднялся Сизый. Встал на четыре лапы, медленно повел головой, с тупым недоумением оглядывая ущелье: где он, как угодил сюда?

Длинный язык бессильно свисал из пасти, с левого бока была содрана чешуя, обнажая бледную исцарапанную кожу. Прозрачное влажное веко скользило по чудом уцелевшему третьему глазу — смывало пыль и землю.

И тут ветерок, скользнув по чутким ноздрям, принес не запах даже, а след, тень запаха — бесконечно любимого и родного.

Ученик!

Язык пружинисто втянулся в пасть. Хвост хлестнул по склону, разметав мелкие камешки. Сизый, припав к земле, двинулся на запах. Он замечал каждую сломанную ветку, каждый перевернутый камень, каждую сосновую шишку, втоптанную в землю плоской ступней тролля.

Сизый молчал. Лишь один раз из пасти вырвалось короткое страшное рычание, когда он увидел прочерченный по слежавшейся хвое острый зигзаг — след маленького гребня.

Эта тупая двуногая тварь тащила малыша за заднюю лапку! И он был жив, он извивался — вон какая линия получилась…

Тролли свернули к реке. Теперь их мерзкий запах читался так ясно, словно чудовища шли на несколько шагов впереди ящера.

Сизому хотелось убивать, рвать в клочья плоть, сокрушать зубами кости.

Если малыш умрет — он, Сизый, не вернется в стаю. Он будет убивать троллей, одного за другим, пока его самого не размолотят дубинами в месиво.

«Ну и пусть! Все равно никогда больше… Никогда ни одна самка не подарит мне такого смелого… такого смышленого… такого… такого…»

* * *

— Погоди, бабушка, не спеши! Постоялый двор здесь не первый год стоит, никуда не денется!

— Так ведь дождь, сынок… — кротко отозвалась Гульда, вглядываясь в сплетение мокрых веток.

— Ничего, не смоет тебя дождик. Сверни с дороги, здесь всего-то пара шагов!

Гульда покорно пошла на голос, про себя злобно поминая всех демонов с их демонской родней. Только избавилась от Бурьяна и его дружков — а тут новая встреча! Ну всем нужна старая нищенка, не могут без нее обойтись!

Редкая, почти облетевшая листва не спасала от дождя, но у самого ствола могучего кряжистого дуба было все-таки посуше. Здесь поджидал Гульду широкоплечий человек в длинном суконном плаще. Капюшон был наброшен на голову, но лицо рассмотреть было все-таки можно — даже в полумраке под ветвями. Этого человека старуха видела впервые.

— Смелый ты, сынок, — осторожно, наугад начала она. — Дело к вечеру, а не боишься один по лесу шастать!..

Но тут ее цепкий взгляд выхватил из сплетения стволов и коряг темную фигуру, припавшую к слою палой мокрой листвы.

— Ах, вон оно как! — Гульда с новым интересом и уважением взглянула на собеседника. — Так ты, сынок, с охраной? Да еще с какой!..

— А ты, бабушка, не бойся, без моего приказа эта тварь тебя не тронет, — чуть насмешливо успокоил ее незнакомец.

— И с приказом не тронет, — хладнокровно отозвалась старая ведьма. — Они самок не обижают.

— Да откуда ж ящеру знать, что ты… э-э… женщина? — весело удивился ее собеседник.

— Сама ему скажу. Трудно, что ли, пару слов на его языке прошипеть?